История фашизма – явление 20 века, а именно как раз периода кризиса капитализма после первой мировой войны.

Крайне важно понимать исторический контекст – итальянский фашизм вырос на обломках первой мировой как реакция правых политических сил на приход масс в политику. Фашизм стал одним из первых массовых правых популистских течений, лидеры которых не стеснялись манипулировать самыми разными идеями. От национализма до революционного синдикализма и социализма.

В этой связи в первые годы существования фашистских движений коммунистам было крайне сложно однозначно определить социальную и политическую сущность фашизма. Российские коммунисты из РКП(б) изначально проводили много аналогий между фашизмом и черносотенным движением, предполагая, что в Италии реализуется своеобразный вариант «чёрной сотни».

Тогдашние коммунисты небезосновательно связывали появление фашизма с обострением классовых противоречий и со стремлением реакционных сил путём террора подавить революционную волну, которая появилась в Европе после октября 1917-го года.

Что отличало итальянский фашизм от других правых течений и движений – это активное применение уличного террора против своих политических противников. Фашисты сжигали редакции социалистических изданий и офисы профсоюзных организаций, они жестоким образом убивали левых активистов.

В этой связи один из лидеров Итальянской Компартии Антонио Грамши подчёркивал, что фашизм – это несанкционированное насилие со стороны класса капиталистов.

Приход итальянских фашистов к власти в октябре 1922 года способствовал к резкому возрастанию к себе интереса всех политических групп и партий, в том числе и со стороны коммунистов. И первая дискуссия о фашизме состоялась на 4 конгрессе Коминтерна 1922 года в Москве.

Один из видных деятелей Коминтерна Карл Радек рассматривал приход фашистов к власти как величайшее поражение, которое потерпели социалисты и коммунисты с момента возникновения мирового революционного движения. Победа фашизма стало результатом банкротства итальянского социализма. Радек полагал и не без основания, что ядром итальянского фашизма являлись ветераны.

Речь шла в основном об интеллигенции, представители которой вернулись после трёх лет кровопролитной войны в Италию, которая вместо лавров победительницы пребывала в экономическом упадке. Единая еще Соцпартия тогда отказалась работать с ветеранами, рассматривая их как участников империалистической войны.

Муссолини, бывший социалист, почувствовал, что его военная организация и широкие массы, которые он привлёк на свою сторону обратятся против него, если он не захватит власть. Поэтому им в союзе с реакционными силами были предприняты все меры, чтобы установить диктатуру при поддержке монархии.

Соцпартия со своей стороны оказалась неспособна вовлечь массы в борьбу и это дало возможность фашизму усилиться. Радек говорил, что фашисты – это мещанство, которое захватывает власть, опираясь на буржуазию. Оно будет вынуждено в итоге проводить не свою программу, но программу капитализма.

При этом Радек и вместе с ним лидер компартии Италии Део Бордига ошибочно считали фашизм слабейшим звеном в рядах контрреволюционных сил и предполагали, что из-за данной внутренней слабости и социальной разношёрстности итальянский фашизм может расколоться на аграрный юг и развитый промышленный север.

Бордига при этом считал, что фашизм извлёк пользу от послевоенного кризиса в связи с ослаблением профсоюзов, тогда так называемый «средний класс» или мелкая буржуазия стала терять доверие к делу пролетариата и начала переходить на сторону его противников. Здесь то и стал проявляться фашизм с его методами физического насилия.

Бордига приходит к выводу, что фашистская партия является буржуазным органом управления государством в период упадка капитализма. Тезисы выступлений Радека и Бордиги в итоге нашли отражение в резолюциях 4 конгресса Коминтерна, в которых в частности отмечалось, что фашизм – это диктатура белой гвардии, которая направляется и против основ буржуазной демократии.

При этом фашизм действует не только террористическими методами своих отрядов, но и пытается демагогией завладеть умами мелкой буржуазии, крестьянства и даже пролетариата. При этом коммунисты не находили еще принципиальных противоречий между фашизмом и буржуазной демократией.

Считалось, что постепенно демократические свободы по мере кризиса капитализма выхолащиваются и господство буржуазии возможно только при неприкрытой диктатуре над пролетариатом.  И главной причиной победы фашизма – была названа антиреволюционная оппортунистическая политика лидеров социалистического, то есть социал-демократического движения Италии.

Уже в 1923-м году на 3 Пленуме Коминтерна Клара Цеткин резонно указала на то, что фашизм стал контрнаступлением капитализм и предлагала отказаться от неоправданных оптимистических прогнозов быстрого поражения фашизма. Главным в её оценке было то, что фашизм имеет опору среди значительной части населения.  И, по её мнению, нельзя сводить фашизм лишь к террору, так как фашисты ведут умелую пропаганду, играя на национальных и социальных интересах основной части населения.

Для этого необходимо проводить более умелую и гибкую политику, чтобы сплотить против него значительную и широкую часть народных масс. Это означало необходимость привлечь на свою сторону не только рабочих, но и крестьянство, а также интеллигенцию.

Правда в Германии политика Коминтерна свелась в конце 20-х и начале 30-х лишь к стратегии «Единого рабочего фронта». Такой фронт на практике не удалось создать в виду усилившейся борьбы между коммунистическими и социал-демократическими партиями. Тогда как в Коминтерне впервые появилась теория социал-фашизма – применимая к социал-демократам, а в ответ тот же идеолог австрийский социал-демократии Дейч заявил, что фашизм – это большевизм на деле.

К сожалению фашизм трактовался и сейчас порою трактуется очень широко и к нему относят все реакционные режимы, особенно военизированные отряды, созданные при поддержке правящих классов. Ошибочно утверждалось коммунистами в Германии, что Веймарская республика – является фашистской диктатурой генерала фон Секта и против него надо бороться как против фашизма. Этим дополнительно вносилась сумятица в головы рядовых членов КПГ.

Если использовать трактовку Коминтерна второй половины 20-х годов, то фашистские режимы были в Германии, Италии, Югославии, Польше и Финляндии. То есть фашизм отождествлялся, как часто и сейчас, с любым правым военным режимом независимо от его социальной базы.

На 5 конгрессе в 1924-м году Коминтерна была и обоснована теория социал-фашизма. Так как поскольку социал-демократия выступает против социалистической революции и защищают буржуазный строй, то таким образом она выполняет ту же функцию, что и фашизм. По мнению Зиновьева, фашизм – это правая рука, а социал-демократы левая рука буржуазии. Сталин также поддержал данную концепцию, назвав фашизм боевой организацией буржуазии, опирающейся на социал-демократию.

Сталин также писал в статье «К международному положению», что «социал-демократия есть объективно умеренное крыло фашизма». Принятие такой позиции фактически означало повторение ошибки Бордиги, который всё, что было правее коммунистической партии объявлял фашистским.

Неотъемлемой частью концепции социал-фашизма являлась фашизация. Целый ряд немецких и польских коммунистов утверждали, что фашизм является адекватной политической надстройкой над империалистическим базисом. Это означало, что все капиталистические страны находятся в процессе фашизации. Сам фашизм рассматривался как обязательная ступень в развитии и гибели капиталистической системы.

При этом не следует думать, что концепция социал-фашизма была общепринятой в коммунистическом движении на тот момент, так как в партиях продолжалась внутренняя дискуссия о сущности фашизма. Данную концепцию подвергла критике и видная деятельница КПГ и Коминтерна Клара Цеткин.

Итальянский коммунист Пальмиро Тольятти уже в середине 20-х годов попытался обрисовать более целостную характеристику фашизму. Он выступал против употребления слова фашизм для обозначения любой открытой реакции. В фашизме он видел не просто орудие буржуазии, используемое для разгрома рабочего движения, но и власть, обладающей определённой самостоятельностью.

Он сделал важные выводы о фашистской системе господства, опирающейся на особую строго иерархическую структуру, которая уничтожает все формы политической самоорганизации. Тольятти указал на сращивание фашистской верхушки с монополиями. Он также отметил то значение, которое уделял Бенито Муссолини созданию корпоративной системы в итальянском государстве.

Обострение отношений СССР с буржуазными государствами в конце 20-х годов привело к левому повороту в политике Коминтерна. На 15 съезде ВКП(б) Сталин заявил о том, что период стабилизации капитализма сменяется новым революционным подъёмом. И уже на 6 конгрессе Коминтерна вносятся поправки в программные документы, где отмечается нарастание революционного движения.

Подобный сдвиг привёл к ужесточению критики социал-демократии и её левого крыла, а также вновь стал выдвигаться тезис о всеобщей фашизации буржуазных режимов. В результате после левого поворота в политике Коминтерна и политики третьего этапа была выбрана сектантская позиция, приведшая к трагическим последствиям.

Но вина за поражение рабочего движения в результате прихода к власти в Германии нацистов лежит не только на деятелях Коминтерна, но и на социал-демократах. Так, представители СДПГ и всего Социнтерна считали в 20-х годах, что фашизм умирает и не имеет никаких перспектив в странах с развитой демократической системой.

Например, Карл Каутский вообще считал победу фашистов не возможным, так как якобы капитализм терял свои агрессивные черты и уже не нуждался в бандах, которые ставят под угрозу имущественную и личную безопасность буржуазии. По его мнению, в таких странах как Германия приход к власти фашистов практически не реально, так как там отсутствует масса люмпенов, основа фашизма.

Большинство лидеров социал-демократии и не стремилось к сотрудничеству с коммунистами в антифашистской борьбе. Лидер итальянских правых социалистов Филиппо Турати вообще назвал фашизм проявлением большевизма.

При этом кризис капитализма 1929 года показал исчерпанность либеральной экономической модели, что способствовало к росту популярности фашистских движений в Европе и в особенности как раз в Германии. Там нацисты использовали в своих интересах резкий рост националистических и реваншистских настроений.

Опираясь на террор штурмовых отрядов и развивая социальную и националистическую демагогию НСДАП Гитлера укрепила свои позиции. Наибольшего успеха они достигли на парламентских выборах июля 1932 года, получив 34% голосов. Основные слои мелкой буржуазии тогда поддержали нацистов, тогда как рабочее движение Германии оказалось глубоко расколото.

Но несмотря на это немецкий рабочий класс еще обладал способностью отстаивать свои интересы. В тоже время капиталистический кризис ударил по трудовым коллективам, а так как коммунисты активно участвовали во всех забастовках, то подвергались в первую очередь репрессиям и увольнениям, пополняя ряды безработных. В результате чего профсоюзы и значительная часть промышленного рабочего класса остались под контролем социал-демократов.

При этом в конце 20-х годов Коминтерн принял на вооружение идею «Третьего периода». Согласно данного тезиса первый период приходился на революционный кризис 1917-го года, второй период совпадал со стабилизацией капитализма к середине 20-х, а в конце 20-х якобы наступает третий период, который должен потрясти буржуазный мир гораздо глубже, чем первая революционная волна.

Соответственно рост фашистских партий рассматривался Третьим Интернационалом как ответ реакционных сил на укрепление позиций коммунистов. Таким образом фашизм своего рода обратной стороной революционного процесса. В начале 30-х годов Коминтерн ставил задачу своим сторонникам осуществить победу над фашизмом с помощью подготовки и проведения революции под руководством компартий.

В августе 1931-го года по настоянию Коминтерна КПГ приняла участие в референдуме и забастовке против социал-демократического правительства Пруссии. Это действие объявлялось как удар одновременно по фашизму и социал-демократии. В реальности от такого шага выиграли только нацисты, а отношения коммунистов и социал-демократов резко обострились.

Интересно, что в тот момент одни из секретарей Исполкома Коминтерна Дмитрий Мануильский критиковал данный подход, утверждая в 1931-м году, что мобилизация масс против фашизма на деле не тождественна мобилизации их против капитализма. Он допускал, что свержение фашизма не будет связана обязательно с социалистической революцией. При этом Мануильский говорил о недопустимости приравнивания фашизма и социал-демократии.

Однако отдельные критические голоса не привели к изменению стратегии Коминтерна в деле борьбы с фашизмом. И когда в ноябре 1932 года НСДАП потеряла на парламентских выборах два миллиона голосов, то в Коминтерне посчитали, что начался резкий спад фашистского движения. Но вскоре после этого в Германии к власти пришёл Гитлер, что привело к крушению планов Коминтерна на осуществление скорой социалистической революции в Германии.

Ситуация несколько меняется после прихода НСДАП в Германии, хотя еще в 1933-м году немецкие коммунисты в ситуации разгрома и репрессий продолжали следовать прежнему курсу и считать, что главным виновником является СДПГ.

Классическое определение фашизма, приписываемое Георгию Димитрову, на самом деле принадлежало финскому деятелю Коминтерна Отто Куусинену, который озвучил её на 13 Пленуме Коминтерна в 1933-м году как раз после прихода гитлеровских нацистов к власти в Германии. Это стало первым осмысленным шагом и реакцией на произошедшие события.

«Фашизм – есть открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических и наиболее империалистических элементов финансового капитала. Фашизм пытается обеспечить за монополистическим капиталом массовый базис среди мелкой буржуазии, апеллируя к выбитому из колеи крестьянству, ремесленникам, служащим, чиновникам и, в частности, к деклассированным элементам крупных городов, стремясь также проникнуть также в рабочий класс», - отмечал Куусинен.

С небольшими изменениями Георгий Димитров повторил данную формулу на 7 конгрессе Коминтерна уже в 1935-м году, хотя он не скрывал, что данный анализ был подготовлен на основе материалов 13 Пленума Коминтерна.

Но данная схема страдала механистическим подходом, делая фашистские режимы простыми марионетками финансового капитала, тогда как на самом деле существовал некий союз или пакт между фашистской верхушкой и капиталом, когда достаточно часто именно руководство режимов навязывало буржуазии свои планы и стратегию, а не наоборот. Более того класс капиталистов несмотря на сохранение собственности оказался частично политически экспроприирован в результате ликвидации всех других буржуазных партий и буржуазной прессы.

Наиболее правильным или полным определением является формула лидера Компартии Италии Пальмиро Тольятти. В 1935-м году он прочитал серию лекций среди коммунистов подпольщиков. В последствии эти лекции вышли отдельной книги под названием «Лекции о фашизме». Тольятти разделяет определение о фашизме как о террористической диктатуре наиболее реакционных слоёв финансового капитала.

«Фашизм является политическим оформлением экономического процесса концентрации власти в руках монополий. На определённом витке истории демократия становится препятствием, и она приносится в жертву в интересах буржуазии». При этом Тольятти подчёркивал, что связь империализма и фашизма вовсе не означает неизбежность фашизации таких стран как США, Великобритания и Франция. Активные действия рабочего класса могут стать непреодолимой преградой на пути фашизма.

Тольятти подверг большой критике тактику Компартии Италии в 20-е годы. Он критиковал коммунистов, что они недооценивали массовой базы фашизма. Тольятти называл фашизм – буржуазной партией нового типа. Так как она складывается из двух составляющих. С одной стороны, это поддержка со стороны крупной буржуазии, а с другой, наличие у фашистов широкой поддержки среди мелкобуржуазных слоёв и части рабочих.

В этой связи Тольятти говорил о необходимости использования итальянскими коммунистами всех легальных и нелегальных возможностей для ведения политической работы среди масс, которые поддерживают фашистские идеи. При этом им рассматривалась возможность создания широких коалиций с разными движениями и партиями против фашизма.

И его доводы основывались на победе коммунистов, социалистов и профсоюзных активистов во Франции, которые не допустили в 1934-м году массовыми действиями и всеобщей забастовкой фашистского переворота. В последующем на этой волне образованный Народный Фронт из числа коммунистов, социалистов и радикалов победил на выборах 1935-го года.

Правда после этого момента в политике Коминтерна после 7 конгресса обозначилась другая крайность – слепое следование теории этапов, когда союзы и альянсы создавались не только с социал-демократами и левыми силами, но и с монархистами, либералами, правыми и различными группами буржуазии с отказом от собственной программы борьбы. Это скажется потом во время гражданской войны в Испании, а в особенности после Второй мировой войны, когда коммунистические партизанские армии сложат оружие во Франции, Италии и Греции, в угоду «буржуазно-демократическому» этапу, а затем подвергнутся репрессиям и белому террору.

В то же время нельзя рассматривать правые реакционные военные режимы Хорти в Венгрии и того же Антонеску в Румынии как чисто фашистские, так как в данных во многом аграрных странах Восточной Европы была слабая финансово-промышленная буржуазия, а венгерские фашистские силы даже отодвигались и не допускались к власти. Главарь венгерских нацистов Салаши будет приведён к власти только в результате свержения немцами Хорти в конце 1944 года, в результате его попыток начать переговоры о перемирии с СССР.

Таким же образом нельзя в полной мере считать фашистскими военные диктатуры в странах Латинской Америки и Южной Азии второй половины 20 века. Причиной тому является незначительный слой финансово-промышленной буржуазии в этих во многом аграрных полуколониальных странах, зависимых от США и Запада и отсутствия там массового фашистского движения снизу.

Также очень осторожно надо относиться к термину фашизации, так как данный процесс не обязательно может привести к приходу к власти реальных нацистов в развитых капиталистических странах. При этом неверная оценка способна привести к ошибочным выводам и стратегии.

Хотя, конечно, после реставрации капитализма на постсоветском пространстве и установления бонапартистских режимов идеи в особенности итальянского фашизма с его корпоративным государством стали достаточно популярными и востребованными в правящем классе. Они порой в различной форме активно используются с целью консолидации общественности вокруг одного лидера.

При этом процессы тотальной декоммунизации ведут к реабилитации и политическому оправданию пособников нацистов и легионеров СС в Прибалтике, Польше, Украине и других республиках, которые используются в буржуазной пропаганде в качестве «борцов за независимость» против сталинской диктатуры. Это также является инструментом подавления трудящихся, так как реабилитация и установление памятников неонацистам сопровождаются одновременно с наступлением капитала на права широких народных слоёв.

Идут попытки приравнять СССР с гитлеровской Германией под вывеской либеральной концепции тоталитаризма, в связи с чем была даже принята специальная резолюция Европарламента, которая стала установкой для проведения активной декоммунизации и в Казахстане, а также в республиках Центральной Азии.

Тем не менее, недооценивать фашистскую угрозу нельзя, так как в случае углубления кризиса капитализма не исключено появление и развитие новых массовых ультраправых движений, как например в той же Бразилии, которые при поддержке финансово-промышленного капитала способны вновь прийти к власти.

В этих целях, мы должны анализировать и обсуждать причины и процесс прихода к власти фашизма в Италии и Германии.